доктор философских наук, профессор
ВНУТРЕННИЕ УСТАНОВЛЕНИЯ РЕЛИГИОЗНЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ
(Материал впервые опубликован в журнале «Юридическое религиоведение» № 1 2016)
Согласно статье 15 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» № 125-ФЗ от 26.09.1997, «1. Религиозные организации действуют в соответствии со своими внутренними установлениями, если они не противоречат законодательству Российской Федерации, и обладают правоспособностью, предусматриваемой в их уставах. 2. Государство уважает внутренние установления религиозных организаций, если указанные установления не противоречат законодательству Российской Федерации».
Ни данная статья закона, ни какая-либо иная правовая норма не устанавливает содержание понятия «внутренние установления религиозных организаций».
К числу внутренних установлений может быть отнесено всё, что регулирует деятельность религиозных объединений и их участников, включая священные тексты, нормы религиозного права, правила совершения богослужений, религиозных обрядов и ритуалов, правила поведения священнослужителей и верующих и т.д.
В основе вероучения конфессий как правило лежат священные тексты, почитаемые в качестве богооткровенных. Священное Писание у христиан это Библия, у иудеев - Танах, у мусульман – Коран. В православии и католицизме наряду со Священным Писанием признается Священное Предание – Символы веры, Апостольские правила, правила Вселенских и Поместных Соборов, творения отцов Церкви.
Система норм церковного (канонического) права основывается на Библии и Священном Предании. До XIX века сборник норм православного церковного права именовался «Кормчей книгой», с XIX века издается под названием «Книга правил святых апостол, святых соборов вселенских и поместных, и святых отец». В старообрядческих Церквях сводом норм канонического права является «Кормчая книга».
Действующий Устав Русской Православной Церкви определяет, что она «осуществляет свою деятельность на основе:
а) Священного Писания и Священного Предания;
б) канонов и правил святых апостолов, святых Вселенских и Поместных Соборов и святых отцов;
в) постановлений своих Поместных и Архиерейских Соборов, Священного Синода и Указов Патриарха Московского и всея Руси;
г) настоящего Устава»1.
Помимо норм канонического права, Русская Православная Церковь в своей богослужебной деятельности руководствуется уставом богослужения – Типиконом.
Каноническое право Римско-Католической Церкви кодифицировано в Кодекс канонического права. Действующий Кодекс опубликован в 1983 г. (рус. перевод М., 2007). Богослужебная деятельность регламентируется согласно Канону 2: «По большей части Кодекс не определяет обрядов, которых следует придерживаться при совершении литургических священнодействий; поэтому существующие по сей день литургические законы сохраняют свою силу, если только какой-либо из них не противоречит канонам Кодекса». Чин богослужения Римско-Католической Церкви определен в Novus Ordo, который был введён в употребление Папой Павлом VI в 1969 году.
Деятельность мусульманских религиозных объединений регулируется установлениями шариата. «В шариате освещаются, с точки зрения ислама, как светские, так и религиозные проблемы. В нем сведены в единую систему законы, регулирующие хозяйственную жизнь, нормы морали и этики, мусульманские обряды, праздники и многое другое, определяющее поведение верующих и порядок жизни всей мусульманской общины. В шариате подробно излагаются запреты, перечисляются дозволяемые, одобряемые и порицаемые поступки. По замыслу мусульманских правоведов, шариат и его законы должны охватывать жизнь и деятельность мусульманина от колыбели до могилы. Мусульманское право (фикх) является составной частью шариата»2.
Свобода совести, свобода вероисповедания гарантирует, в частности, возможность гражданам совместно, в составе религиозных объединений, действовать в соответствии со своими убеждениями. Логическим следствием этой возможности является право религиозных организаций осуществлять свою деятельность в соответствии со своими внутренними установлениями. В рамках добровольной саморегуляции поведения граждане, объединившиеся в религиозные объединения, подчиняются нормам религиозного права, религиозным правилам, традициям, обычаям и действуют в соответствии с ними.
Положения о внутренних установлениях религиозных организаций впервые были введены в отечественное законодательство в статье 12 Закона СССР «О свободе совести и религиозных организациях» от 01.10.1990: «Уставы (положения) или иные документы, определяющие вероучительную сторону деятельности, решающие прочие внутренние вопросы религиозной организации, не подлежат регистрации в государственных органах. Государство принимает к сведению и уважает внутренние установления религиозных организаций, если они представлены в соответствующие государственные органы и поскольку они не противоречат действующему законодательству».
В Законе РСФСР «О свободе вероисповеданий» от 25.10.1990 внутренние установления религиозных организаций не упоминаются.
Статья 15 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» не дает определения, что именно относится к понятию «внутренние установления», предоставляя религиозным организациям возможность самостоятельно определять, какими правилами и в какой мере регулируются различные сферы их внутренней жизни.
В то же время законодатель отличает внутренние установления от устава религиозной организации, который в соответствии с нормами Гражданского Кодекса РФ и данного закона является учредительным документом религиозной организации.
Соответствие деятельности религиозной организации положениям её устава подлежит государственному контролю, в то время как проверка соответствия этой деятельности внутренним установлениям религиозной организации в принципе находится вне компетенции государства. (Заметим, что ввиду отсутствия правоприменительной практики остается недостаточно проясненным вопрос о пределах компетенции государства в области контроля за вероисповедной принадлежностью религиозной организации. Например, если религиозная организация, по уставу принадлежащая к одной конфессии, отправляет религиозные обряды по канонам другой религии, правомерен ли государственный контроль того, что с одной стороны, зафиксировано в уставе, но с другой – относится к чисто вероучительным вопросам? В немногих реальных спорных случаях правоприменитель прибегает к государственной религиоведческой экспертизе).
Внутренние установления религиозных организаций должны соответствовать их уставам. В частности, закон указывает, что религиозные организации, чтобы действовать в соответствии со своими внутренними установлениями, должны обладать предусмотренной уставом правосубъектностью. Это означает, что религиозная организация не вправе осуществлять деятельность, не предусмотренную её уставом, хотя бы эта деятельность и основывалась на внутренних установлениях организации.
Закон СССР «О свободе совести и религиозных организациях» ограничивал возможность включения в гражданский устав религиозного объединения положений внутренних установлений, которые относятся к регулированию вопросов вероучения, богослужения, канонического права, контроль за соблюдение которых лежит вне компетенции государства: «Уставы (положения) или иные документы, определяющие вероучительную сторону деятельности, решающие прочие внутренние вопросы религиозной организации, не подлежат регистрации в государственных органах» (статья 12).
Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» не содержит таких ограничений, однако, включение соответствующих положений в устав религиозной организации осложнило бы определение границ полномочий государственного контроля за деятельностью религиозных организаций. Если в уставе религиозной организации содержались бы положение о том, что она осуществляет свою деятельность, например, «в соответствии с о Священным Писанием», «в соответствии с правилами Вселенских и Поместных Соборов» или «в соответствии с шариатом», то орган, осуществляющий контроль за соблюдением религиозной организацией устава относительно целей и порядка её деятельности будет должен либо проверять деятельность религиозной организации на соответствие религиозным нормам, «на богословскую правоверность и каноничность» (что в принципе противоречит принципу отделения религиозных объединений от государства), либо воспринимать эти положения устава, как не имеющие юридического значения, не подлежащие контролю.
Размещение статьи о внутренних установлениях в третьей главе Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», посвященной деятельности религиозных организаций связано с необходимостью отразить в законе, что деятельность религиозных организаций регулируется не только государственным законодательством, но и внутренними религиозными нормами, которые, хотя и не имеют юридической силы, но принимаются во внимание государством.
Однако неправомерно делать вывод, что только наделенные правосубъектностью юридического лица религиозные организации могут обладать внутренними установлениями. Религиозная группа, не будучи юридическим лицом, не может вступать в правоотношения от своего имени и, соответственно, при этом руководствоваться некоторыми внутренними установлениями. Но участники религиозной группы в процессе деятельности по совместному исповеданию и распространению веры руководствуются правилами и нормами своей религии. Такие внутренние установления в религиозной группе могут иметь характер «неписаных правил» или быть оформлены в письменном виде. Эти внутренние установления религиозной группы также должны уважаться государством, поскольку все участники религиозной группы имеют право действовать в соответствии с этими внутренними установлениями в рамках конституционно-правовых гарантий свободы совести и свободы вероисповедания. Не основанное на законе нарушение внутренних установлений религиозной группы со стороны третьих лиц по своей правовой сущности является воспрепятствованием осуществлению участниками религиозной группы права на свободу совести, нарушением их права действовать в соответствии со своими религиозными убеждениями.
Закон не требует обязательной формализации внутренних установлений в виде какого-либо документа. Однако практическое обеспечение проявления уважения к этим внутренним установлениям со стороны государства, а также их защита от неправомерных нарушений третьими лицами более эффективно достигается при наличии такой формализации.3 Так, например, в рассматриваемом ниже судебном споре, связанном с правилами поведения на территории монастыря вынесенное решение было, в частности, основано на существовании утвержденных правил. В то же время, отсутствие соответствующего документа не означает, что уполномоченные представители религиозной организации не вправе поддерживать порядок на её территории и в зданиях, руководствуясь религиозными традициями, обычаями, правилами, пусть и неписаными. В этих случаях при возникновении конфликта, процедура доказывания правомерности применения этих правил окажется, вероятно, более трудоемкой. Также, проявление уважения со стороны государства к внутренним установлениям религиозных организаций реально осуществимо при наличии доступного, понятного и конкретного изложения этих установлений для сведения представителей государственных органов и учреждений.
Термин «уважает» в выражении «государство уважает внутренние установления религиозных организаций» следует интерпретировать в том же ключе, в котором Европейский Суд по правам человека истолковывает аналогичный термин в статье 2 Протокола № 1 к ЕКПЧ4.
Слово «уважать» «означает больше, чем «признавать или «принять во внимание»; в дополнение к первоначальному отрицательному значению, он также включает некоторое позитивное обязательство со стороны государства» (Дело Кэмпбелл и Козанс против Соединенного Королевства, п. 37). Требования, предусматриваемые понятием «уважение», который присутствует также в ст. 8 ЕКПЧ5, могут существенно варьироваться в различных ситуациях, ввиду разнообразия применяемых практик и условий, существующих в государствах – участниках Конвенции. Это понятие подразумевает, что названные государства обладают большой свободой усмотрения, чтобы определять, в зависимости от потребностей и ресурсов общины и индивидуумов, какие надлежит принимать меры для соблюдения Конвенции (Дело Лаутси против Италии, решение Большой Палаты ЕСПЧ от 18 марта 2011 г., п. 61).
Федеральный закон «О государственной гражданской службе Российской Федерации» от 27 июля 2004 г. № 79-ФЗ также установил в статье 18 пункт 1 среди требований к служебному поведению гражданского служащего, что он обязан: «… 11) учитывать культурные и иные особенности различных этнических и социальных групп, а также конфессий».
Как пример проявления уважения государства к внутренним установлениям религиозных организаций можно привести использование в официальных документах вместе с фамилиями и монашеских имен и обращение к служителям культов согласно правилам обращения к носителю соответствующего сана. (В первые годы Советской власти представители государства демонстративно игнорировали эти правила, желая подчеркнуть их юридическую ничтожность и обращались к священнослужителям «гражданин (фамилия)»).
Огосударствление внутренних установлений религиозных организаций в современном праве зарубежных стран
Государство светского типа, в том числе современная Российская Федерация уважает внутренние установления религиозных организаций, но не признает их в качестве источника права. Как правило, ни сами внутренние установления, ни их применение не являются непосредственным основанием для возникновения прав и обязанностей. Акты Св. Крещения, покаяния и причащения Св. Таин, участие гражданина или граждан в иных христианских таинствах, религиозных обрядах и церемониях или в религиозных обрядах других религий, как правило, не влекут правовых последствий. Однако, правовые последствия могут наступить, если они предусмотрены в государственном законодательстве или в гражданском уставе религиозной организации. Так, акт хиротонии (рукоположения) священнослужителя имеет следствием, что к рукоположенному священнослужителю начинает применяться ряд специальных норм российского законодательства о священнослужителях. Таинство Крещения является непременным условием возникновения права гражданина входить в члены Приходского Собрания прихода РПЦ, что предусмотрено уставными положениями. Нарушение внутренних установлений религиозных организаций не рассматривается в качестве правонарушения с точки зрения гражданского законодательства. Например, не являются правонарушениями несоблюдение поста, супружеская измена, колдовство.
В то же время в зарубежном и в российском праве существуют некоторые возможности признания внутренних установлений религиозных организаций в качестве основания для наступления определенных юридически значимых последствий, для возникновения прав и обязанностей. Законодательство зарубежных государств использует более конкретные выражения «религиозное (каноническое) право», «норма религиозного права». Исследованию проблем взаимоотношений между современным государственным и религиозным правом посвящена фундаментальная работа французского ученого Эммануэля Тавиля «Религиозная норма и французское право»6.
Рассматривая законодательство европейских стран, по преимуществу, светского типа, где нет характерного для стран с государственной религией слияния государственного и религиозного законодательства, Э. Тавиль отмечает, что в некоторых случаях норма религиозного права становится критерием применения государственной правовой нормы. При этом сама религиозная норма не становится частью государственного законодательства. Она представляет собой одно из условий, предусматриваемых государственным законодательством, для признания права или обязательства.
Так, в ряде стран условия Конкордата со Святым Престолом предусматривают, что католические организации, являющиеся юридическими лицами по Кодексу канонического права, вследствие этого получают правосубъектность юридического лица в гражданском праве соответствующего государства.
Статья 7 часть 2 Соглашения Вилла Мадама («нового Конкордата 1984 г.») гласит: «Признавая за существующими церковными учреждениями статус юридического лица, Итальянская Республика по ходатайству церковных властей или с их согласия будет и впредь признавать статус юридического лица за церковными учреждениями, создаваемыми в Италии в соответствии с положениями канонического права и преследующими религиозную или культовую цель. Аналогичным образом она будет признавать гражданско-правовые последствия любых существующих изменений этих учреждений».
Испанский Договор о юридических вопросах от 3 января 1979 г. также предусматривает, что «Церковь может организовываться свободно. Она может, в частности, создавать, изменять или упразднять епархии, приходы или другие территориальные подразделения, которые пользуются гражданской правоспособностью юридического лица с момента, когда они становятся юридическими лицами канонического права и об этом сообщается компетентным государственным органам».
В Португалии статья 3 Конкордата от 7 мая 1940 г. устанавливает, что «Католическая Церковь в Португалии может организовываться свободно, в гармонии с нормами канонического права, а также составлять объединения и организации, юридическая правоспособность которых признается государством. Признание государством канонически основанных объединений, корпораций и религиозных организаций или институтов в качестве юридических лиц происходит вследствие простого письменного заявления епископа епархии, в которой они находятся, или их законного представителя».
В некоторых случаях применение церковными властями норм религиозного права влечет за собой обязанность государственных органов учесть последствия применения религиозных норм. В решении Государственного Совета Франции по делу Пон (Pont) от 17 октября 1970 г. было признано, что отстранение реформатскими церковными властями от священства больничного капеллана г-на Пон, служившего в госпитальном центре в Монпелье, является основанием для расторжения с ним трудового договора. В другом решении, по делу Бурже (Bourges) от 27 мая 1994 г. Государственный Совет признал решение протестантских церковных властей о переводе военного капеллана из Полинезии в Лимож подлежащим выполнению армейскими властями.
В отличие от вышеприведенных случаев, когда норма религиозного права сама по себе не становится источником государственного права, Э. Тавиль предлагает термин «огосударствление» (étatisation) религиозной нормы для случаев, когда она прямо или косвенно включается в государственное законодательство, связывается с государственной правовой нормой.
Так, статья 170 Гражданского Кодекса Франции предусматривает, что брак, заключенный в иностранном государстве согласно его законам, является действительным. Следовательно, религиозный брак, заключенный в стране, где он признается имеющим самостоятельную юридическую силу (например, в Англии) будет иметь юридическую силу и во Франции. (В самой Франции религиозный брак, заключенный без предварительной гражданской регистрации брака не только не имеет юридической силы, но и уголовно наказуем). Однако в данном случае мы имеем дело не с прямым признанием юридической силы религиозного законодательства о браке, а с признанием Францией законов иностранного государства, которые, в свою очередь, наделили религиозный брак юридической силой.
Французский закон «Об отделении Церквей от государства» от 9 декабря 1905 г. установил, что передача церковных зданий и имущества должна осуществляться культовым объединениям, созданным в соответствии с «общими правилами организации культа (конфессии)». Впоследствии, при возникновении споров имущественного характера, французские суды неоднократно входили в рассмотрение по существу вопроса о том, является ли культовая организация созданной в соответствии с каноническими нормами своей конфессии.
В 1943 г. Государственный Совет Франции рассмотрел дело Евангелической реформатской церкви Марселя. Новая община реформатов, выделившаяся из прежней общины, потребовала передать ей здание храма. Представители общины утверждали, что новая декларация о вере, принятая Генеральным Синодом Реформатской Церкви противоречит фундаментальным положениям реформатского вероучения. Поэтому здание должно быть передано их общине, организованной в соответствии с требованиями закона 1905 г. В решении от 25 июня 1943 г. Государственный Совет указал, что устав Национального союза евангельских реформатских Церквей Франции предусматривает в ст. 33 право национального Синода изменять декларацию о вере и что новый текст декларации не искажает положения реформатской религии. Таким образом, Государственный Совет не усмотрел нарушения общих правил организации реформатского культа со стороны владеющей зданием общины, оставшейся лояльной Синоду или со стороны самого Синода. Примечательно, что Государственный Совет исследовал не только вопрос о нарушении процедуры принятия вероучительного документа, но и его содержание на предмет соответствия общим правилам организации реформатского культа.
Некоторые французские специалисты полагают, что Государственный Совет расширил область применения нормы статьи 4 Закона 1905 г., указав в своем заключении от 13 декабря 1923 г., что все культовые объединения должны соответствовать общим правилам организации культа, отправление которого они намерены осуществлять. Это правило, по их мнению, имеет практические последствия, воспрещая доступ к статусу культового тому объединению, которое причисляет себя к некоторой конфессии, но руководство которой отказывается его признавать принадлежащим к ней. Например, эта норма не допускает, чтобы старокатолики или лефевристы7 могли образовать культовое объединение, имеющее своей целью отправление католического культа, поскольку они нарушают фундаментальную норму католического канонического права, не подчиняясь Папскому престолу8.