Зачем протестанты России
К 500-летию Реформации Россия подошла со своим национальным протестантизмом. В отличие от Западной Европы протестантские движения в России возникали совсем не для того, чтобы реформировать господствующую Церковь, уличить её в каких-либо грехах или лишить её власти над людьми. На российской почве зарождение протестантских течений было, прежде всего, порывом к «чистой» христианской вере и практическому воплощению Евангелия, интересом к библейскому слову и поиску «личной встречи со Христом». Порыв этот возникал вне церковной среды и не был связан с протестом части духовенства против своего начальства. Именно поэтому протестантизм стал самым ярким и устойчивым проявлением русского богоискательства в народной среде, а в советский и в постсоветский период одним из главных факторов укоренения принципов христианской жизни в стране.
Российское лютеранство является зримым доказательством того, что наследие Реформации совсем не чуждо русскому человеку. Из всех христианских конфессий, существующих в России помимо православия, только Лютеранская церковь была признана на государственном уровне с особым статусом, а лютеране были инкорпорированы в российский правящий класс и интеллигенцию. В православной стране лютеранская вера пользовалась большим уважением, кирхи стали органичной частью крупных городов, а идеи Реформации в лютеранском изложении совсем не пугали официальную Православную церковь и общество (отражением этого отношения стало известное стихотворение поэта Федора Тютчева «Я лютеран люблю богослуженье...»).
Достижения и современные проблемы лютеранства были в значительной степени предопределены его историей – православие и власть никогда не обвиняли лютеран в попытках экспансии и прозелитизме (обращении в свою веру «русских православных»), как католиков. Лютеранство умело налаживать отношения с государством, долгое время оставалось этнической верой «нерусских». Последователи Мартина Лютера обосновались в Московии практически сразу после 1517 года, когда Лютер огласил свои знаменитые тезисы. Инженеры, купцы, ученые из числа лютеран стали приезжать в Россию со времен Ивана Грозного (в 1576 г. построена первая лютеранская кирха). Большинство из них составляли немцы, но были и шведы, датчане, финны – они становились российскими подданными, шли на государственную службу. В XIX веке лютеране составляли почти четверть российского генералитета и губернаторского корпуса. Без знаменитых лютеран сложно себе представить русскую науку и культуру – учителем первопечатника Ивана Федорова в XVI веке был датчанин Ганс Мессингейм, а словарь живого русского языка создал в XIX веке обрусевший датчанин Владимир Даль, к лютеранству принадлежали герой войны 1812 года генерал Михаил Барклай-де-Толли, мореплаватели Беллинсгаузен, Крузенштерн, Беринг, художник Карл Брюллов и ювелир Петер Фаберже. Численность лютеран росла и за счет присоединения новых земель в Прибалтике, и вследствие переселения немцев из Германии по приглашению России: при Екатерине II созданы поселения в Поволжье, при Александре I последователи лютеранского течения пиетистов (почитателей благочестия, уделявших большое внимание молитве и методичному изучению Библии) из Швабии поселились в Сибири, на Юге Украины, в Причерноморье (в частности, в Крыму). Евангелическо-Лютеранская церковь (ЕЛЦ) в Российской империи объединяла в себе приходы двух разных традиций - немецких лютеран и финские приходы Ингерманландии (Северо-Запада России – Ленинградская область, Карелия). Устав ЕЛЦ утверждал (с 1832 года) сам император, то есть православный правитель являлся покровителем и лютеранства. Автономные национальные лютеранские церкви существовали в Финляндии и Польше.
Советская политика по отношению к религии и к немцам нанесла страшный удар по лютеранству – отдельные общины сохранялись в Сибири, в Средней Азии, официально приходы действовали в Прибалтике. В 1941 году была ликвидирована Республика немцев Поволжья, в 1941-1942 гг. немцы были выселены из Европейской части России в Среднюю Азию и Сибирь.
В начале 1990-х годов лютеранство стало развиваться фактически с чистого листа, особенно, в Европейской России. ЕЛЦ стала постепенно терять свой этнический характер, как в итоге советского разгрома, так и из-за массовой эмиграции русских немцев из России и Средней Азии в Германию. Причины были в поиске лучшей благополучной жизни, чем в России 1990-х, и, по признанию многих немцев, в том, что не оправдались их надежды на то, что президент Борис Ельцин восстановит Республику немцев Поволжья. К началу 2000-х годов многие общины находились в кризисе из-за оттока верующих и проблем с финансированием. Большинство приходов зависело от помощи со стороны ЕЛЦ Германии и немецкого правительства, переход общин на самофинансирование оказался непростым и еще до конца не завершен.
Однако испытания советского и постсоветского времени, религиозный бум в России после перестройки, позволили удивительным образом раскрыться культурному и богословскому потенциалу лютеранства. Большинство прихожан в лютеранских приходах – русские по культуре и происхождению, и лишь некоторые до сих пор говорят о своих отдаленных немецких или финских корнях. На новом витке истории русская интеллигенция проявила большой интерес к поиску своего духовного пути через лютеранскую веру. Широкий выбор мировоззрений и богословских идей представлен в разных общинах и юрисдикциях лютеран современной России.
Евангелическо-Лютеранская церковь России – «немецкая» ЕЛЦ остается основным объединением, наследником исторического лютеранства, у ЕЛЦ самые тесные отношения с РПЦ и властью (хотя во многих регионах верующие до сих пор добиваются передачи зданий кирх). Возглавляет ЕЛЦ архиепископ Дитрих Брауэр, русский немец. ЕЛЦ более либеральна, чем другие юрисдикции, женщины могут становиться пасторами. Кроме того, ЕЛЦ поддерживает тесные связи с ЕЛЦ Германии, в рамках которой допускается либеральное отношение к гомосексуализму (хотя в ЕЛЦ России подчеркивают, что русские лютеране – консервативны). Однако на практике в ЕЛЦ можно найти и либералов, и консерваторов (многие общины конфликтовали в 1990-е годы с пасторами-либералами, присланными из Германии). Сохраняется традиция «братских общин» - это консервативные общины Сибири, Дальнего Востока, наследники пиетистов XIX века, лютеране, которые в советский период были вынуждены существовать без пасторов.
Евангелическо-Лютеранская церковь Ингрии – «финская» ЕЛЦ, объединяет, в основном, лютеран Северо-Запада России. Главой ее является епископ Арри Кугаппи, русский финн. Однако приходы ЕЛЦИ есть и в Поволжье, и в Сибири, и на Юге России, а в 2000-е годы успешная миссия привела к созданию общин среди финно-угорских народов в Мордовии, Марий Эл, Башкортостане. Церковь Ингрии – консервативное направление, основанное на высокоцерковной скандинавской традиции (особое внимание к строю богослужения), отрицает женское священство, не приемлет однополые браки (в силу чего конфликтует с более либеральной Финской Лютеранской церковью).
Сибирская Евангелическо-Лютеранская церковь – была основана в начале 1990-х годов в Новосибирске, ее центр находится в Академгородке. Эта церковь выросла из стремления творческой интеллигенции найти свой христианский путь, что вылилось в появлении первой русской лютеранской юрисдикции, распространившей свое влияние на сибирские регионы (прихожанами стали как русские, так и русские латыши, эстонцы, финны). Епископом Сибирской ЕЛЦ является Всеволод Лыткин, который познакомился с лютеранством еще в советской Эстонии. Он был рукоположен в Эстонской лютеранской церкви, от которой в 2003 году сибиряки получили автономию. Семинарию Сибирской ЕЛЦ поддерживает американские лютеране-консерваторы из Церкви Миссури-Синода. Соответственно, Церковь во главе с Лыткиным является самой консервативной, она выступает против любого модернизма в церковной жизни и богословии, за высокую литургическую традицию (строгий порядок службы), нетерпима к женскому священству и другим нарушениям библейских принципов.
Евангелическо-Лютеранская церковь «Согласие» - возникла одновременно с Сибирской церковью Лыткина (и также в Новосибирске) в результате миссии американских проповедников из американской Церкви Висконсин-Синода. Таким образом, «Согласие» примыкает к числу строгих консервативных направлений. Приходы этой церкви есть на Урале, в Сибири, а после 2014 года в состав «Согласия» перешла консервативная община Украинской лютеранской церкви (УЛЦ) в Севастополе, в Крыму.
С созданием Сибирской ЕЛЦ поиски «русского пути» лютеранства не закончились. В 2007 году была образована Евангелическо-Лютеранская церковь Аугсбургского исповедания (ЕЛЦ АИ), которая привлекла в свои ряды некоторых пасторов из немецкой ЕЛЦ, из Церкви Ингрии. Многих привлекли идеи необходимости развития своей национальной церкви, консервативности в богословских вопросах, а также конгрегационализма – большей независимости каждой общины. ЕЛЦ АИ в момент своего появления исповедовала консерватизм евангельского направления, в силу чего сотрудничала с баптистами, пятидесятниками, заключила соглашение о сотрудничестве с другим независимым объединением Карельской лютеранской церковью (центр в Сортавале, Республика Карелия). Вместе с тем, ЕЛЦ АИ противопоставила себя двум крупнейшим объединениям - как немецкой ЕЛЦ, так и Церкви Ингрии, которые обвинили новую структуру в стремлении переманить к себе верующих и занять здания кирх, исторически принадлежавших немецким общинам. В 2017 году из состава ЕЛЦ АИ вышло несколько крупных приходов Центральной России, образовав новую русскую консервативную лютеранскую структуру – Евангелическо-Лютеранскую церковь Южный Синод во главе с епископом Анатолием Малаховым с центром в Воронеже.
В России зарегистрировано более 200 лютеранских организаций (религиозных групп и общин – в два раза больше), около 400 тыс. чел. этнически можно отнести к лютеранской вере (часть немцев, финны, эстонцы, латыши), тысячи русских, не связанных с этнической традицией, уже участвуют в деятельности лютеранских церквей. Косвенно лютеранским влияние можно считать и широкое распространение евангельского протестантизма – первые баптистские общины возникали на Юге России в XIX веке именно в результате проповеди немецких пиетистов. Кроме того, в советское время рассеянные по стране русские немцы, выходцы из лютеранской среды, стали ведущими религиозными лидерами и в православии, и среди баптистов и пятидесятников. Лютеранство стало уникальным элементом русской религиозной культуры, в котором сочетаются европейские ценности, осмысление личной веры и общинной жизни в русле идей Реформации, а также внимание к богослужению и молитве, близкие православному благочестию.
Особняком от лютеранства развивается евангельский протестантизм – его часто называют «неопротестантизмом», так как многие течения родились в ХХ веке. Однако логика, которая привела к появлению тысяч евангельских миссий была заложена еще во времена Мартина Лютера – это поиск личного спасения через личную веру и подтверждений своей спасенности в земной жизни. Евангельское движение в России представлено всем спектром течений, которые существуют в мире: баптисты, евангельские христиане, консервативные пятидесятники, пятидесятники-харизматы, пресвитериане, методисты, реформаты, адвентисты.
В массовом сознании, в основном, благодаря критике православных «борцов с сектами» ошибочно предполагается, что все это многообразие направлений возникло только в 1990-е годы в силу слабости РПЦ. На самом деле основные волны духовного возрождения в России пришлись на вторую половину XIX века – начало ХХ века. Евангельский протестантизм подпитывала народная мистическая традиция духоборов, молокан, хлыстов (все эти «секты» в разной мере стихийно провозглашали «всеобщее священство» - то, что все верующие равны, и устраивали харизматические по духу собрания с пением псалмов). Немецкие пиетисты, жившие на Юге России и в Причерноморье, стали средой для возникновения баптизма, куда ушло и много купцов и зажиточных крестьян-молокан. Помимо чисто русской, были и общеевропейские волны пробуждений, которые дошли до России. Так, евангельские христиане появились в дворянской среде в результате проповеди английского лорда Гренвилла Рэдстока, через Норвегию и Финляндию пришло американское пятидесятничество (делающее, в отличие от более сдержанных баптистов, акцент на особой роли Святого Духа и духовных даров для человека).
Другой стереотип связан с тем, что евангельский протестантизм несет с собой американизацию, а общины баптистов или пятидесятников созданы американскими проповедниками (вопрос получения церквями гуманитарной помощи из-за рубежа, безусловно, играл свою роль, но в 1990-е годы РПЦ получала не меньше такого рода помощи, чем протестанты). Между тем, с конца 1980-х и в 1990-е годы выходцы из советских республик, которые хотели стать пасторами, обучались не только в США, но и в Прибалтике, Украине, в Скандинавии. Из числа десятков тысяч миссионеров в России в качестве лидеров церквей остались служить в основном те, кто приехали с Украины, единицы американцев, к примеру, норвежец из пятидесятнической церкви «Слово Жизни» Исхоел Маатс Ола и бразильцы из московской церкви «Царство Божие». Уже к началу 2000-х годов протестантизм в России стал многонациональным, уникальным явлением стала миссия баптистов и пятидесятников в национальных республиках, среди народов Крайнего Севера. Общеевропейский тренд – это появление евангельских общин, которые работают с мигрантами, к примеру, китайских и таджикских церквей в Москве и других крупных городах.
Особое патриотическое самосознание сформировалось у протестантов ещё в советские годы, когда вместе с православными они сидели в тюрьмах, в эпоху Брежнева милиция разгоняла их тайные богослужения в лесах, а детей отбирали у верующих родителей. Истории многих героев российское общество даже и не знает – это, в частности, создатели общесоюзных полуподпольных движений – пятидесятник Иван Федотов и баптист Георгий Крючков, отстаивавшие право на свободу быть христианином в СССР и собиравшие вокруг себя тысячи простых людей рабочих профессий, у которых даже не было права на высшее образование (женщины в платках, мужчины в костюмах и белых рубашках). После перестройки вслед за всеми россиянами протестанты видели идеал демократии в западном образе жизни, но уже в 2000-е годы сформировалось протестантское почвенничество с критикой Запада, поддержкой сильного консервативного государства (также как протестанты-консерваторы выступают за республиканцев в США), подражанием православию (некоторые пасторы одевали рясы, кресты, другие отращивают бороды, а союзы церквей в регионах называют епархиями). Как и в обществе в целом в протестантской среде есть свои либералы (баптист Юрий Сипко), государственники (пятидесятник, член Совета при президенте РФ по религиозным объединениям Сергей Ряховский, адвентист, член Общественной палаты РФ Олег Гончаров). Большая часть верующих, поддерживая президента В. Путина, намного больше, чем в православной среде, осознает значение демократических институтов, необходимость быть активным гражданином и принадлежность России к западной христианской цивилизации. Сейчас среди протестантов есть все слои населения, а также крупные бизнесмены, мэры городов и олимпийские чемпионы.
Согласно данным Минюста РФ, в России зарегистрировано около 4,5 тысяч протестантских объединений разных направлений (больше половины – это баптисты и пятидесятники), в реальности количество общин вместе с теми, кто действует без регистрации, в два раза больше. Численность евангельских верующих в стране приближается к трём млн чел.
Для многих представителей РПЦ до сих остаётся открытым вопрос: нужны ли протестантские церкви в России и приносят ли они какую-либо пользу стране? Между тем, протестанты с момента своего появления в России были патриотами-государственниками - чиновниками, политиками, учёными, «замещали» православие тогда, когда оно переживало трудные времена: это и сопротивление безбожной советской власти с позиций Евангелия, массовое распространение Библий после перестройки, самые успешные примеры социального служения и благотворительности в 1990-е и 2000-е годы, когда РПЦ больше занималась церковной собственностью. Наконец в настоящее время можно с уверенностью сказать, что в российских регионах именно протестанты, как главные конкуренты РПЦ в рамках миссии и социальной работы, шаг за шагом воспитывают в православной среде культуру межрелигиозного диалога и вносят свой вклад в становление низовой христианской демократии в России.